Как живут и на чем зарабатывают в Ивье-де-Жанейро

Это то, что видно со стороны. Но внутри интереснее.

Ивье находится примерно между Минском, Вильнюсом и Белостоком — в плане логистики удачнее места на нашей карте придумать сложно. Даже после переезда в города побольше многие местные решают ставить производства именно здесь — так удобнее. Со временем в район начали стекаться и другие предприниматели, в том числе из-за границы. В горисполкоме любезно делятся статистикой и рассказывают о частных организациях, которых здесь больше двух сотен.

Народ занимается сельским хозяйством, перевозками, торговлей, промышленностью и деревообработкой. Здесь находится производство Romax — компании, которую вы можете знать по сотням «Островов чистоты», растекающихся по стране. Рядом делают белорусско-итальянскую косметику Relouis, изготавливают польско-белорусский брус, производят деревянные корзинки для фруктов и овощей, консервируют овощи, создают мебельные щиты, подушки, одеяла и много чего еще.

Зарплатами на этих производствах минчан вряд ли удивишь: на бытовой химии народ в среднем зарабатывает чуть меньше 700 рублей, на грузоперевозках — около 1000. Но люди крутятся как могут и вроде даже не особо жалуются.

Татарский квартал 

Если подняться на высоту первого этажа, архитектурная кардиограмма города покажет всего несколько ударов — в районе горисполкома, мечети и костела: высоких построек здесь почти нет.

Мы направляемся вглубь жилых улиц с неразличимыми советскими названиями. Вокруг аккуратные деревенские хаты и километры теплиц, из-за которых виднеется минарет мечети. В народе этот район называют Муровщизной, или Татарским кварталом. Говорят, именно татары научили местных заниматься сельским хозяйством и зарабатывать на этом.

У входа в мечеть нас встречает председатель общины Иван Шабанович. Он живет напротив старейшей мечети в стране и может много говорить о терпимости, острых углах религиозных противоречий и истории столицы белорусских татар. Но сегодня о другом.

— Мы провели свою перепись — насчитали 517 татар, включая детей, — Иван Матвеевич ведет внутрь старинной постройки, в которой относительно недавно сделали ремонт.

— А как вы считали? 

— Мы считали людей, которые ощущают себя татарами и исповедуют ислам. Если это смешанные браки, то считали только некрещеных детей. Но, кстати, у нас никто не скрывает ни национальность, ни веру. В других городах, где татар осталось мало, некоторые люди не говорят — в Глубоком, например, так. А мы все откровенно рассказываем. Я вот никогда не стеснялся, даже во времена комсомола.

К этническому и религиозному разнообразию местные давно привыкли: татары живут здесь веками. Иван Матвеевич говорит, что на Курбан-байрам, праздник жертвоприношения, обычно приходит даже местный ксендз. С православными тоже конфликтов нет. «С батюшкой у нас отношения теплые, но без объятий», — сквозь белую маску просачивается улыбка мужчины.

Мы говорим об истории белорусских (западных) татар, об Ивье и религии, а потом начинаем более приземленный разговор — о деньгах.

— Мы всегда занимались коневодством, кожевенным делом и огородничеством. Теперь здесь только огороды, но они тут почти у всех. В некоторых городах татарские районы часто назывались Огородники или Татарские огороды. Мы это делать умеем. Просто когда-то без пленки выращивали, а теперь теплицы строим.

В Ивье белорусы многому научились у татар в плане земледелия, поэтому сейчас у нас очень много фермеров. 

— Многие этим зарабатывают? 

— Сейчас — да. Практически все стараются продавать. Для некоторых это основной источник заработка, а другие днем на работе, а вечером в теплице.

— В основном помидоры выращивают? 

— Сначала лук и редиска, а потом помидоры. Ивьевские помидоры другие. Не буду нахваливать и говорить, что самые лучшие, но они отличаются. Люди, которые на рынок ходят, поймут, о чем я говорю.

Когда-то давным-давно у нас людей в райисполком вызывали и говорили: «Что это ты нигде не работаешь и только в Польшу ездишь, цифры нам портишь?»

Так часто бывало: у нас ведь крупных производств нет. Люди, может, и пошли бы на завод, но завода нет. Приходится самим думать.

— На этом можно хорошо зарабатывать? 

— Тяжело. Это надо много теплиц, надо уметь и быть удачливым, потому что год на год не приходится. Я вот тоже огородом занимаюсь немножко, а еще на мясокомбинате по договору работаю — я эксперт по производству халяльной продукции.

— Допустим, $500 в месяц можно с теплиц получать? 

— Можно, но сложно. Сельское хозяйство — тяжелая сфера, прихотливая. Когда-то люди в Минск помидоры возили, а сейчас так не получается: приезжает много конкурентов с юга России. Приходится сдавать оптом, а это уже не те заработки.

Иван Матвеевич показывает свои «скромные теплички», как он сам говорит: в сумме примерно 800 «квадратов». У многих соседей больше — здесь, как и на Полесье, понятия о размерах слегка сбиты.

Отличить татарские дома от белорусских сегодня уже невозможно, разве что внутри икон нет. Помимо фермерства многие работают на производствах, разбросанных по всему району. Одно из таких открылось совсем недавно. Говорят, там неплохо.

Частное государство 

Молодежь из Ивья уезжает так же активно, как и из других маленьких городов: найти себе работу по душе получается не у всех. Но с выбором здесь явно получше, чем во многих уголках страны, где не происходит вообще ничего.

Совсем недавно буквально в 15 минутах езды от города открылось большое и мощное деревообрабатывающее предприятие «Фориния», которое запустили поляки. Здесь появилась современная впечатляющая техника, десятки рабочих и новые возможности для них.

— Мы умудрились даже экспорт коры наладить — европейцы ее покупают для клумб, для биогумусов, для орхидей в горшках. Все продаем, — бежит по территории директор и показывает, что за чудо появилось под боком у тихого белорусского городка.

Компания считается белорусской, но принадлежит польским бизнесменам. Сергей начинал мастером участка, тогда предприятие занималось только производством щепы. Учредителям понравились результаты, они увеличили масштабы и назначили Сергея директором.

— Тут железнодорожные пути (у нас, можно сказать, своя ветка), хорошее автомобильное сообщение и граница недалеко. Удобно, короче, — объясняет руководитель.

Сюда стекается лес практически со всей Беларуси. Компания производит брус, доску, евродрова — в этом году планируется переработать 60 тысяч кубов древесины. Все это пойдет на экспорт в Польшу, где продукция закончит подготовительный цикл и разойдется по Европе.

Сегодня на производстве трудится 96 человек, большинство из них — местные.

— У нас часть местных и немного из Лидского района. Но, честно признаться, с местными есть немножко проблемы. У нас зарплата начисляется очень прозрачно: сколько сделал, столько и получил. То есть человек приходит и понимает, сколько ему нужно сделать, чтобы заработать, например, 1200 рублей. Но он делает свой минимум и уходит домой. Я этого не могу никак понять. 

Я считаю, что все получится только в том случае, если ты ночью просыпаешься и думаешь о работе. А здесь некоторые люди хотят получку. Они привыкли к этому ужасному слову — «получка». 

Сергей говорит, что сотрудники горисполкома звонят ему буквально каждые несколько недель, чтобы поинтересоваться, все ли на предприятии хорошо и не нужна ли помощь.

— Мы на время испытательного срока предлагаем от 600 рублей. Образование нас слабо интересует: главное — человеческие возможности. Можно без профильного образования и мастером стать, и бригадиром. Все знают, что есть перспектива зарабатывать 1000 рублей и более (это много для города), но большой заинтересованности нет.

— Может, люди просто параллельно помидоры продают? 

— Я людям объясняю, что можно просто хорошо работать и не выращивать никакую картошку — пошел и купил пять мешков, ведь рабочее время стоит гораздо дороже. Но не все это понимают.

— А в Ивье какие вообще зарплаты? 

— Вот не знаю. Мое предприятие — это мое государство. Мне, честно говоря, все равно, что происходит за его пределами. Мои люди живут хорошо, все довольны — и слава богу. Если бы каждый так думал, по-другому бы дела шли.

Ранчо

Выезд в сторону Минска оцеплен лесом. Мы продираемся по дороге, спрятавшейся в листве, и упираемся в табличку «Усадьба Местовских». Во дворе встречает молодая пара, пасущиеся лошадки и две огромные собаки, выглядывающие из-за прутьев вольера.

Андрей и Таня переехали сюда в прошлом году. Они родились и выросли в Минске, а потом устали и начали мечтать о деревенской тишине. После свадьбы нашли хутор в Ивьевском районе, забрали своих лошадей из конюшни за МКАД и уехали навсегда, чтобы стать очередной крупицей в коробке тихого белорусского бизнеса.

Татьяна много лет занималась конным спортом, в какой-то момент лошадей полюбил и Андрей.

— Сейчас пытаемся привести дом в порядок, организовываем конные прогулки по лесу, планируем сделать усадьбу и много всего. Я параллельно занимаюсь ремонтом бытовой техники. Короче, много у нас дел, — улыбается Андрей и показывает 25 соток, на которые они поменяли жизнь в шумном городе.

В тему: «Всё хорошо. Все уезжают за границу»: как живёт Ивье, где ввели, а потом отменили масочный режим

Ребята говорят, что их маленький бизнес потихоньку набирает обороты. Покататься на лошадях приезжают из Ивья, Лиды и даже соседних деревень.

— Есть у народа деньги? 

— У кого-то есть, у кого-то нет. В Ивье есть очень богатые люди и очень бедные — как и везде, наверное. Но надо учитывать, что здесь нет больших производств и все на руках частников держится. Видимо, крутится народ, старается.