В деревне Флерьяново в Брестской области есть достопримечательность безумной красоты — деревянная усадьба рода Бохвицей, которой больше 150 лет. Здесь побывало столько знаменитостей в свое время, что возникает недопонимание, почему об этом поместье белорусы знают так мало. Но сегодня говорить про историю дома без упоминания Ларисы Павловны и ее мужа Генриха Михайловича Третьяка неправильно. Ведь благодаря их заботе этот дом все еще существует. Пенсионеры собственными силами восстановили родовое гнездо и открыли тут музей. В январе этого года Лариса Павловна потеряла супруга и досматривает усадьбу сама. Не хватит и одной книги, чтобы рассказать историю петербурженки, которая уехала работать учительницей в Беларусь, вышла замуж и осталась жить в деревне, сохраняя для будущих поколений историческое наследие.
Да, не хватит и книги, но попробуем передать самое главное через репортаж Realt.by.
«Ученица давала мне уроки белорусского языка»
О Ларисе Павловне и ее муже Генрихе Михайловиче мы узнали от наших героев в одной из поездок. Сам факт того, что пенсионеры восстанавливают историческое здание, показался нам невероятным. Ведь усадеб такого рода в Беларуси хватает сполна. Порой их за копейки выкупают на аукционах миллионеры, но даже после здания продолжают разваливаться на глазах. В этом плане усадьбе рода Бохвицей повезло. Как оказалось, для того, чтобы дать дому вторую жизнь, достаточно просто его любить. Этим эта история и схожа со всеми, где белорусы восстанавливают деревенские хаты.
Усадьба расположена по центру в конце улицы. На фоне неоготического кирпичного фасада стоит маленькая стильная женщина в красном берете. Эта Лариса Павловна. Нас она встречает со словами: «Сейчас вы окажитесь в 19 веке». Про этот дом женщина знает все. Кажется, что каждый миллиметр двора и двухэтажной усадьбы пропитан историями. Именно благодаря ее рассказам светлые стены и пустые комнаты оживают.
— Пан Ян Бохвиц был сыном известного философа и писателя Флориана Бохвица. Он получил усадьбу в наследство, перестроил ее в 1870 году и дал имению название Флорианово. Намного позже появился неоготический вход из старого кирпича — в 1905 году. Сейчас здесь все того времени. Свои 19 комнат Ян иногда сдавал. Сюда приезжали гостить Владислав Реймонт, Рейтаны, Радзивилы, а также Элиза Ожешко. Для нее это было особое место. С Тадеушем, сыном Яна, она очень дружила и вела переписку. Нам даже привезли и подарили ее письма. Здесь Элиза оставила свой след, посадив в 1908—1909 годах дуб. Посмотрите, какой красавец вырос.
Даже через слова не получится передать ту любовь и воодушевление, с которыми Лариса Павловна говорит про усадьбу. Спустя какое-то время ты понимаешь, что здесь хранится что-то очень личное.
Женщина родом из Ленинграда. Рассказ о себе она начинает с ужасных воспоминаний о войне, которая заставляет детей быстро повзрослеть.
Отец Ларисы погиб на фронте. Мама была медсестрой. Она лечила раненных и больных в полевом госпитале. Женщина вспоминает, как люди от холода и голода падали на улице. Еды было катастрофически мало. Однако боль война приносила даже после того, как закончилась.
— У меня был друг Боря. Мы с ним хорошо дружили, пели песню на крейсере «Аврора». Перед 1 сентября в 1948 году он нашел гранату. Тогда в городе их было много. Я упрашивала его оставить ее, но он не послушал и положил снаряд в сапог. Когда шли домой, он оступился и упал — граната взорвалась. Мы подбежали к нему, но помочь Боре уже было нельзя — мальчика убило осколками. Мы, дети все плакали. Я не представляла, как пойду в школу без лучшего друга. 1 сентября его мама принесла мне фотографию и попросила ее носить с собой, чтобы хоть так ее сын ходил в школу. Помню, пришла в класс и попросила учительницу, чтобы рядом со мной она никого не сажала. Я клала фотографию на стол. Позже учительница даже записала его имя в журнал. Когда Борю вызывали, все дети старались отвечать на «отлично», чтобы напротив его имени появлялись хорошие оценки. Так продолжалось несколько лет.
После окончания школы Лариса Павловна уехала учиться в Витебск. Ее мама жила там до войны. Получив диплом, молодую учительницу направили отрабатывать в деревню Панкратовка в Могилевской области. О сельской жизни еще вчерашняя студентка ничего не знала.
— Меня поселили у одной бабушки. Она пыталась меня накормить картошкой из печи. Я как увидела этот черный чугунок, сразу отказалась. Не попробовала и свежего молока. После бабушка пошла к соседке и говорит ей: «Ягораўна, прыслалі настаўніцу, якая нічога не ест. Яна памрэ», — со смехом вспоминает Лариса Павловна. — Все изменилось сразу после первого учебного дня. Я проголодалась, прибежала домой и попросила у бабушки еды. Она достала картошку из этого чугунка, в стакан налила молока. Аромат стоял невероятный. Мне тогда было так вкусно.
Лариса Павловна преподавала химию. А в школах в то время все предметы изучали на белорусском языке. Петербурженка, конечно, его не знала.
— Подошла одна ученица-отличница и сказала, что поможет мне, будет давать уроки мовы. Не все у меня получалось, временами ученики подсмеивались, но я не огорчалась. В скором времени уже проводила занятия на белорусском языке.
Эта история нас очень тронула. Ведь, когда мы позвонили Ларисе Павловне в первый раз, она говорила на белорусском очень чисто. И мысли не возникало, что долгое время он был для нее незнаком.
Своего будущего супруга девушка встретила в сельскохозяйственной академии, куда ее направили после работы в школе. Молодую Ларису Генрих заметил в Новый год, когда она осталась на дежурстве. Они потанцевали, а после парень предложил проводить ее до дома. Лариса Павловна признается, что тогда она ему отказала, потому что ничего о парне не знала. А потом уже выяснила, что в нее влюбился лучший студент академии, Ленинский стипендиат. Позже случилась еще одна встреча, с которой началась их дружба.
«Познакомились с людьми, которые работали на пана»
Во Флерьяново ребята приехали будучи супругами и с малышом на руках. Генрих Михайлович работал агрономом, но имел высокие амбиции — хотел стать председателем колхоза. Это в итоге и случилось. Но жизнь тесно связала их с усадьбой еще с самого приезда.
— Когда мы сюда переехали, нас поселили на мансардный этаж дома, в котором раньше жили прислуги пана Бохвица, — Лариса Павловна показывает на строение, что и сейчас стоит за забором усадьбы. — Когда стал развиваться агрогородок, нам выделили другой дом. Он находится за ним, на второй линии от панского двора. Сама усадьба тогда была при деле: в ней располагалась администрация колхоза.
В дальнем углу усадьбы, где первоначально была сыроварня, до сих пор сохранился интерьер советской столовой: на полу лежит плитка, стоят кованные интерьерные ворота, что отделяли столы и раздачу.
Генрих Михайлович приходил сюда каждый день на протяжении долгого временем. Человек, которой столь ответственно относился к работе, уважал чужой труд не мог спокойно смотреть, как умирает его второй дом.
— Мы уже были на пенсии, когда здание стало пустовать. Окна были разбиты, а красные кирпичи потихоньку начали вытягивать. Тогда Генрих Михайлович пошел в хозяйство попросил работника, чтобы тот помог привести в порядок помещения. Там ему предложили взять над зданием шефство. Он и согласился.
За 13 лет супруги проделали колоссальную работу. Половину своей пенсии они вкладывали в устранении дыр в потолках, в покупку штукатурки, покраску стен. Какие-то деньги оставляют и туристы. Помогать начали и местные жители: кто траву покосит, кто мебель свою отдаст, чтобы обставить комнаты. Да и вообще, когда люди узнали, что у здания есть хозяин, перестали лазить, относятся к усадьбе как следует. Всю работу Генрих Михайлович старался делать своими руками, но, если возникали вопросы, не стеснялся спрашивать у специалистов.
Когда супруги только переехали в деревню, они познакомились с людьми, которые работали на пана. Те рассказывали, что Тадеуш Бохвиц хорошо относился к крестьянам, щедро платил не только золотом, но и зерном — помогал как мог. После открытия музея, семьи, чьи судьбы переплетались с родом, начали привозить памятные вещи. В комнате стоит портрет Надежды Даниловны. Она смотрела за детьми у пана, хотя сама жила в другой деревне. Когда у женщины родился сын Мефодий, Тадеуш подарил ей кроватку. Мальчик вырос и стал директором сельскохозяйственного техникума. Как-то он приехал вместе с супругой и привез сюда свою колыбельку. Стоят тут и сапоги кучера Андрея Андреевича. Их вместе с лошадиными бубенцами передал музею его сын. Андрей Андреевич был одним из тех, кто подробно рассказал супругам о жизни пана, описал интерьер усадьбы.
«В мае 2018 года нас навещал и потомок Тадеуша Бохвица»
— Дед Андрей часто вспоминал про Элизу Ожешко. Их встреча даже запечатлена на снимке, что стала обложкой книги про писательницу. Он рассказал, что внутри у пана было просто, как и сейчас. Мы делали все по его рекомендациям. Ведь мы хотели не переделать историю, а показать ее. Пригласили реставраторов для восстановления потолка. Там шелушилась белая краска. Строители ее отковырнули и увидели синий цвет. Изначально потолок был покрашен в виде синего неба и желтых лучей солнца. Это мы тоже повторили.
Усадьбу стали посещать чаще и творческие личности, которые дарят свои работы, добавляя поместью шарма. Вот, например, сделали рамку для портрета Бохвица.
— В мае 2018 года нас навещал и потомок Тадеуша Бохвица, праправнук его дочки Ядвиги. Оставил запись в нашем журнале. Был очень благодарен за то, что мы делаем.
Есть и более молодое поколение, которое родилось в усадьбе. Во время войны в здании был немецкий штаб, а после существовала МТС (машинно-тракторная станция). В то время здесь проживало 28 семей.
— Рая и Саша приезжали из Москвы, чтобы увидеть свой первый дом.
Сейчас двери родового поместья чаще открываются. Регулярно приезжают туристы, здесь проходят все праздники деревни, о чем говорят многочисленные снимки. Несколько лет назад сад при дворе обогатили еще сотней дубов. Ждут своего часа обновления еще несколько комнат, подвал и старая конюшня, которую возводили из глины.
— Самое главное, что здесь бывают дети. Я очень люблю детей. Они тут устраивают литературные вечера, выступают и рассказывают стишки. Вчера приходили Руслана и Ксюша. С ними раньше забегал и Максим, но он приболел. Каждый день они катаются на велосипедах и заезжают сюда, разговаривают, бегают. Это счастье, ведь все делалось для них — будущего поколения. Историю нужно сохранять, чтобы продолжалась жизнь. Я и сейчас, когда смотрю на дорогу, вижу, как по ней мчится тройка лошадей, а в карете сидит пан. Это счастье ощущать себя в другом веке. Значит, что мы все с Генрихом Михайловичем сделали правильно.
Женщина почти все время называет мужа с уважением по имени и отчеству. Лишь когда показывает его фотографии, голос и тон смягчаются.
— Это вот мой Генрих стоит и думает, как заделать эту дырку на потолке. Мальчик хороший такой был. Мы жили очень хорошо. У нас трое детей: Дима, Виталик и Миша. Знаете, как он говорил: «У нас есть одна девочка — Ларочка, ее мы должны беречь и любить». Меня все они любят. Я — счастливая.
«Мы дружно живем, любим людей»
Лариса Павловна немногословна в вопросах отношений с мужем. И правда, как тут пересказать десятки лет совместной жизни? Они не говорили про любовь, но очень сильно ее ощущали через поступки друг друга.
— Я работала в школе за три километра от деревни. Почти всегда ходила до нее пешком. Одним зимним днем Генрих подвез меня на машине до определенного места, где я собрала своих учеников и пошла с ними по направлению школы. По дороге мы наткнулись на оборванный высоковольтный провод. В это время Генриху Михайловичу сообщили об этом. Он, будучи уже председателем колхоза, побежал в электросети, чтобы там все отключили. Я же думала, что нам с детьми делать. Переступать было опасно, ведь может убить, а обходить — значит опоздать на уроки. Я выбрала второй вариант. Пришли мы в школу, начали урок и тут открывается дверь и заходит Генрих. Весь встревоженный подходит ко мне. Думал, что раз я опоздала, то переступила провод и меня ударило током. Начинает целовать, обнимать меня. Говорит: «жива!», а у самого слезы на глазах.
— Он жил так красиво. Я имею ввиду, что работал, стал героем Соцтруда, заботился о семье. Стало плохо в один момент, и он сразу умер. Не мучался. Мне морально очень тяжело. Я всегда приходила в дом, где меня ждали и любили. Дети выросли и уехали, но был он. Сейчас я прихожу сюда, в наше еще одно детище, к члену семьи. Прихожу, но уже одна…
О своем решении прожить жизнь в белорусской деревне Лариса Павловна не жалеет. Говорит, что не было и мыслей что-то изменить.
— Мы дружно живем, любим людей. Нас тоже любят и уважают, — говорит женщина за двоих. — Самое главное — душу вкладывать во все, что делаешь. Да и знаете, когда любишь человека, появляются дети, которые только скрепляют семейную дружбу. Мне хорошо в деревне. Иду по улице, а женщины выходят, разговаривают со мной. Мой муж всегда записывал в записную книжку истории собеседников, узнавал про их судьбы. Так ценно быть рядом с дорогими людьми, иметь возможность обнять их. Когда есть это, тут уже никакой город, никакая столица не нужна.