Ультрамарафон по Уралу: белорус провёл в одиночестве больше 20 дней

Некоторые велопутешествия затягиваются настолько, что уводят в места, о которых в повседневной жизни человек даже не задумывается. Один белорус отправился в одиночный поход на Урал — в дикие, малолюдные края, где встретить медведя куда вероятнее, чем человека.

За два с лишним месяца он преодолел более 4500 километров — на велосипеде, пешком и даже вплавь. Путь оказался экстремальным и по-настоящему захватывающим. Повторить такое решится не каждый, но прочитать о нём точно стоит.

Кто такой Ворчун?

— Привет, — говорит и улыбается. — Я Митя, Митя Ворчун: веду свой блог про путешествия, природу, интересные маршруты и проверенные на себе лайфхаки в них. Я — легкоход, а теперь еще и велосипедист в некотором смысле.

Что ж, такими мы себе путешественников и представляли — настоящих, а не тех, что по путевке.

— Я увлекаюсь пешими походами в легкоходном стиле, что подразумевает минимум вещей и современное технологичное снаряжение. До этого у меня были достаточно амбициозные проекты, но пешие: среднегорье, высокогорье, траверс пика Ленина, плюс мы ходили смотреть обратную сторону пика Победы и все такое, — продолжает Митя. — А несколько лет назад меня всерьез заинтересовала тема байкрафтинга: это велосипед плюс пакрафтинг (сплав на легкой надувной лодке). И я всю Беларусь объездил именно в таком стиле: катишь километров 40—60 на велосипеде, потом 10—15 км сплавляешься по реке, потом снова велик — так и чередуешь. Мне это очень понравилось.

Куда поехал Ворчун?

— Ну, с тобой все понятно — человек идейный. А на Урал ты как попал?

— Вообще, я планировал маршрут в Якутии, где наивысшая вершина — называется гора Победа — очень трудная локация, и где, насколько я знаю, до сих пор не было ни одного белоруса. Пешком идти туда мне показалось не слишком интересным: там есть реки, есть дороги, которые использовались для золотодобычи, есть дороги, которые создавались для разработки газа в регионе. И пришла в голову идея как раз совместить велосипед и пакрафт, — собеседник если и подступается к Уралу, то как-то издалека.

— Погоди, мы что-то отклонились от маршрута: Якутия — это же совсем не Урал?

— Да, совсем. Но с Якутией у меня пока не вышло. Оказалось, что там есть военный полигон, посещение региона нужно согласовывать. И в соответствующих службах меня предупредили: ехать можно или до июня, или уже после сентября. До июня я не успевал, а после сентября в Якутии делать нечего — климат, сам понимаешь. А я ведь уже как-то настроился, решил кучу организационных моментов для дальнего путешествия — не пропадать же этому зря. И я решил поехать на Урал.

— В чем идея?

— Я хотел не просто проехать вдоль Урала — это не особо сложно на самом деле, там есть по крайней мере лесовозные дороги. Но я хотел проехать через памятные знаки «Европа — Азия» — вот так усложнял себе жизнь. Всего таких знаков, насколько мне известно, 54, и расположены они без особой системы. Хотелось проехать как можно больше из них. Удалось собрать 52. Оказалось, что знаки эти находятся часто в очень труднодоступных местах. Я ехал по Уралу с севера на юг: нетипичный веломаршрут, обычно в болота и такие горы с велосипедом никто не лезет.

Маршрут Ворчуна

— Сколько ты ехал?

— 68 дней, из них — 62 дня ходовых. Оставшиеся дни — это ремонты, отдых, ожидание возможности для переправ. Изначально рассчитывал, что на маршрут уйдет от 40 до 60 дней, но в итоге на недельку задержался. В общей сложности я проехал более 4500 км — от Воркуты (Россия) до Атырау (Казахстан).

— Погоди: от Воркуты, ты говоришь. А до нее ты как добрел?

— Не добрел, я на поезде… Поезд из Москвы — это всего 4000 российских рублей, очень удобно. Еще 300 рублей (тоже российских) — за багажное место для велосипеда, это сущие копейки.

— В багажном вагоне?

— Нет. Вот многие не знают этот способ перевозки велосипеда в поезде, хотя он самый удобный и самый бюджетный: не нужно ни грузить велосипед куда-то на третью полку, ни выкупать купе целиком. Короче, велосипед был упакован в коробку, и я оплатил для него багажное место. В поезде есть вагон начальника состава, и там, рядом с его купе, — багажные места, где пассажиры могут хранить свои вещи. Сто́ит такое место обычно не больше 10—15% от стоимости пассажирского билета.

— Интересно, не знал. И так ты доехал до Воркуты.

— Точно! Там переночевал в гостинице, собрал велосипед, подготовился к выезду. И вперед!

— Маршрут удалось выдержать по плану?

— Ну, во-первых, маршрут этот составлялся два года по советским картам, каким-то лыжным отчетам, отчетам геологов. Во-вторых, все спланировать невозможно, всегда что-то идет не так, как рассчитывал. Полил дождь, реки вышли из берегов. То, что представлялось ручейком, который легко перейти, не замочив ноги выше щиколотки, вдруг оказывалось бурной горной рекой! Сумасшедшее течение, рев воды, стук сдвигаемых ей валунов, сломанные деревья — представь. Трижды в итоге мне приходилось переплывать реки.

— Как переплыть реку с тяжело нагруженным велосипедом?

— Я прятал вещи в герметичные сумки, искал струю, клал велосипед на воду, сам ложился на него…

— Не понял: велосипед плавает? Мне как-то не приходилось проверять.

— Да, велосипед плавает. Карбоновый, по крайней мере. Свой я после этой поездки назвал «Непотопляемый». Так мы и пробирались. Или дорогу где-то размоет от тех же дождей: 40 км едешь на велосипеде, потом 30 км идешь пешком. Зато, помимо запланированного маршрута, мне удалось посетить некоторые вершины за Уралом, куда я в этот раз не думал заглядывать.

— Как посетить вершины на велосипеде? Там есть какие-то подъемы?

— Нет, как правило, я просто оставлял велосипед в тайге, оборудовал перед этим лагерь, а сам поднимался на вершину, потому спускался обратно.

— А если бы потерялся?

— Ну, я же походник, как я могу потеряться! — почти с обидой ответил Митя. — В общем, прошел и тундру, и тайгу, и полярный, и приполярный, и северный Урал.

— Сколько дней подряд было, чтобы ты не видел ни одного человека?

— Недели три. Я ехал от закрытого поселка Приполярный до перевала Дятлова, о котором столько говорят. Кстати, я, похоже, первый велосипедист, который там побывал. Не скажу, что именно проехал, там особо не проедешь, но я катил велосипед с собой.

— И не страшно одному?

— Я походник с опытом работы. Ночевка в диких условиях не вызывает острых эмоций — это обыденность, — Митя смотрит терпеливо, как на непонятливого ребенка. — Городов в тех краях нет, а все население — оленеводы, но они живут своими селениями. Иногда попадал к ним, был для них чем-то вроде достопримечательности — велосипедистов они там не видят обычно.

Ссора в автобусе: женщину с ребёнком и велосипедом попросили выйти

— Ты не проверял, у тебя есть чувство самосохранения?

Митя смеется.

— А, было дело: палец я сломал на ноге. Трудно пришлось: хочу ехать, но не могу, а идти больно, потому что все время за него что-то цепляется, ветки всякие.

— Ты сломал палец и просто пошел дальше?

— Ну а что было делать? Выточил подобие лонгетки из деревяшки, обмотал это все пластырем — и пошел.

— Вообще, в тайге интересно: грибы были, ягоды я собирал.

— И ты прямо разбираешься, что можно есть, а что нельзя?

— Ну, я же походник… — снова со вздохом сказал Митя, будто это что-то должно объяснять.

— Кого ты там еще видел?

— Зверей там много. Медведицу с детенышами наблюдал. Лисы толпами ходят, одна у меня тапок украла. 

Велосипед для Ворчуна

— У меня есть хромолевый велосипед, у меня есть алюминиевый велосипед, но для такого путешествия я хотел технологичный байк, чтобы испытать все системы в суровых походных условиях: карбон, гидравлика, бескамерные шины и все прочее. Так началась моя история с Borant: компания меня поддержала, — продолжает рассказ Митя.

На Урал он отправился с карбоновым гравелом Borant Phantom, на котором мы не раз путешествовали в выходные дни по Беларуси. Но одно дело — наши покатушки, и совсем другое — дикая местность Уральских гор.

— Вокруг карбона ведь очень много мифов. А для велопутешественников он вообще, можно сказать, тема нераскрытая. У меня был кастомный сбор с учетом предстоящих условий: широкие покрышки, МТБ-звезда на 11-42, спереди — сингл на 36.

— И его ты увешал сумками?

— Да, но туринговые сумки для меня не слишком удобны, да они мне и не подходили. Поэтому я снаряжался, по сути, под байкпакинг — я же легкоход, мне так привычнее. Отправляясь в путешествие, я загоняю себя в жесткие рамки: по объему багажа, по весу. В итоге у меня была подседельная сумка, где находилась палатка, спальник, газовый баллон и часть провизии. Была сумка в «треугольник» рамы, и была еще одна герметичная сумка под руль — с едой. В сумме полностью груженный велосипед весил 28 кг, я на тот момент — 71 кг. То есть общая нагрузка — 100 кг, — подсчитывает Митя. — Я очень переживал за переднюю вилку. Ее и так не рекомендуется перегружать, а еще и дорога такая, что никакой дороги зачастую нет. Но все было нормально. Да и вес стал уходить почти на глазах: за время похода только до Екатеринбурга я сбросил 7 кг.

С чем ехал Ворчун?

— На самом деле я ужимался настолько, что не брал с собой запасные камеры — ехал только на бескамерках. При этом сам же понимал, что если с бескамеркой что-то случится, сама покрышка получит порез, который будет невозможно устранить, то без камеры я легко эту проблему не решу. Но с багажом все было настолько впритык, что от камер пришлось отказаться. Риск? Да. Оправданный? Не знаю, — смеется Митя.

Вот что любопытно: достоверно установлено, что за время своего путешествия по Уралу Ворчун получил не менее 25 мелких проколов переднего колеса и как минимум 17 проколов — заднего. Эти проколы устаранялись в рабочем порядке герметиком — вот она, магия бескамерных покрышек. Герметика, кстати, не хватало, и Митя придумал решать вопрос мыльной водой: заливаешь 300 мл в шину, понятно, что дырку она не заклеит, но вода выходит через эту дырку и мешает выходить через нее воздуху: хватает такого способа на 2—2,5 часа езды. Еще одну более серьезную пробоину пришлось заделывать жгутиком — инструмент вполне стандартный. Но факт остается фактом: под 40 проколов камер не напасешься, выходит, использование бескамерки оправдало себя полностью.

Что ел Ворчун?

— А что же ты вез, если даже на камеры места не хватило?

— Легкоходство подразумевает опыт, отказ от комфорта, отказ от привычных вещей. Поэтому при мне было только самое необходимое. А самое необходимое в таком походе, как этот, — провизия. Ведь я уходил надолго в тундру, потом в тайгу. Рассчитывать, что можно будет всегда заехать в какой-то город и пополнить запасы еды, не приходилось, я мог полагаться только на себя, быть полностью автономен. К примеру, от Воркуты до Первоуральска — 2500 км, нет людей вообще. Там тундра, медведи — и все. Какие в таких условиях магазины? Поэтому процентов 70 всего объема моих сумок занимала провизия.

— Гречка, макароны, тушенка?

— Неплохо, но по объему такая еда из магазина заняла бы очень много места. Поэтому я вез пачки сублиматов с запасом на долгий срок. Спонсоры и тут поддержали поход: провизия предоставлялась ими. Причем я боролся с объемом настолько, что даже сублиматы раскатывал скалкой, чтобы превратить довольно объемные пачки во что-то более удобное в перевозке.

— Ты как-то пополнял свои запасы?

— Да. У меня была договоренность: когда я понимал, что в ближайшие дни доберусь до какого-то города, я отправлял сообщение своим партнерам, и новый запас еды отправляли мне в этот город службой доставки. Это рабочий способ — проверил его на себе. Но первый этап — от Воркуты до Екатеринбурга, где-то 3700 км, — я ехал на той еде, которая у меня была с собой.

— И все равно: два месяца на такой еде — наверное, тебе не позавидуешь?

— А в чем проблема — вкусно же! У меня была сублимированная еда, сушеная еда и готовая еда, разложенная порционно. Рацион я продумывал заранее. Разнообразия мне хватало: я ел суп Фо-бо, мексиканские супы, супы с креветками, всякие кавказские блюда, не говоря про банальную пасту болоньезе, к примеру, — продолжает Митя. — Вообще, такое питание сильно изменилось в последние годы. Раньше я в один пакет заливал кипяток — и все. Теперь все сложнее, одно блюдо — это, как правило, два пакетика, а то и три: гарнир и соусная основа. У меня даже есть специальная банка для запаривания сублиматов — в общем, все неплохо.

И самое главное: я не зависел от выбора маршрута, от времени, от магазинов на этом маршруте — я бы автономно мог продержаться и 80 дней, если бы потребовалось.

— А в магазины совсем не ходил?

— Только когда была возможность найти эти магазины, а случалось такое, поверь, очень редко. Но когда добирался — брал сладости и всякую гадость, которую в обычной жизни, может, и не ел бы, а после километров и километров в ногах ее прямо хотелось, — смеется путешественник. — А ближе к Екатеринбургу вдруг очень захотелось минералки. Соли же уходят с потом, вероятно, организм потребовал компенсации. Вообще, любопытно наблюдать, как в сложных условиях начинает вести себя наше тело и наш мозг.

Выводы Ворчуна

— Я доказал, во-первых, что такое путешествие на велосипеде возможно. Во-вторых, что оно возможно на карбоновом велосипеде. И я уверен, что это был правильный выбор. Мне говорили, мол, что ты будешь делать, если рама вдруг сломается. Вероятность и правда была, потому что были сложные участки, не обошлось и без падений. Но с другой стороны, металлические рамы тоже ломаются. И что бы я делал посреди тайги со сломанной рамой, из какого бы материала она ни была сделана? Сходил бы к медведю за сварочным аппаратом? Да и, слушайте, даже в городах, которые я проезжал, о сварке не все слышали, — рассказывает путешественник.

По части обслуживания велосипеда в таких путешествиях тоже лучше полагаться на себя.

— Даже в Екатеринбурге, а ведь большой город, не найти тех, кто гидравлику в тормозах прокачает! Что уж говорить о чем-то более сложном. Но я и не надеялся ни на кого. Цепь сам варил в парафине, и это было еще одним очень верным решением — такую дорогу ни одна масляная смазка не выдержала бы. А так я вернулся, и, как мне сказали в мастерской, износ цепи составил только 60%! Это что-то невероятное, ведь у меня была обычная 11-скоростная цепь. Кто бы мог подумать, что от нее что-то вообще останется после 4500 км в таких условиях. Но я думаю, что все дело именно в смазке.

Обратная дорога Ворчуна

— У меня был план: после завершения путешествия из Атырау перебраться в Астрахань, а оттуда — в Москву. Но в Казахстане я познакомился с ребятами, которые прямо из Атырау за сутки за 4000 российских рублей домчали меня до Москвы, — говорит Митя.

Теперь представьте себе границу Казахстана и России. Едут люди строить Москву — это не туристический рейс. С ними белорус. С велосипедом.

— Ты что тут делаешь, белорус? — недоуменно смотрят на него пограничники.

— Еду… Катался вот…

— Ну и как, хорошо покатался? Езжай, белорус, счастливой дороги!

Источник: Onliner