Ее жизнь — готовый киносценарий, удивительно, что его до сих пор не использовали. Это был бы фильм о белорусской Золушке, хотя туфельку ей не пришлось терять. Но все остальное в ее судьбе — та же по накалу страстей история.
Белорусские корни Барбары Пясецкой
Барбара Пясецкая родилась в 1937 году в деревне Станевичи в нынешнем Берестовицком районе Гродненской области. Ее отец был фермером. Вторую мировую войну Пясецкие пережили без потерь, а после переехали в западную часть Польши и обосновались на хуторе недалеко от Вроцлава. Барбара, по-домашнему — Бася, интересовалась, вопреки своим корням, искусством. После школы она отправилась в университет во Вроцлаве и поступила на факультет истории искусств. А получив диплом, уехала на учебу в Рим, рассказывает «Комсомолка».
Однако попытки применить после учебы знания на родине не увенчались успехом, и в 1968 году Бася приняла решение эмигрировать в США. Без знания английского языка и без денег — 100 долларов в кармане не в счет.
Из горничной — в жены миллионера
Родственники отговаривали Басю, пугали, что в Штатах она навсегда останется обслугой. Поначалу так и было — Барбару Пясецкую наняли горничной в дом Джона Сьюарда Джонсона, сына одного из основателей корпорации Johnson & Johnson. Она выполняла свои обязанности, а в свободное время учила английский. И даже подумать не могла, что в будущем станет наследницей многомиллионного состояния и главной героиней книги редактора журнала Vanity Fair Дэвида Марголика «Чрезмерное влияние: эпическая битва за состояние Johnson & Johnson». В этом издании подробно рассказано, как целеустремленная девушка родом из Беларуси смогла покорить высоты, о которых даже не мечтала, когда переступила порог дома Джона Сьюарда Джонсона.
Завоевать сердце владельца известной на весь мир компании Басе Пясецкой помогли те самые знания, которые она не смогла применить на родине. Джонсон был коллекционером, но подходил к этому делу не слишком разборчиво. Однажды он заплатил огромные деньги за картину, в которой горничная Бася распознала репродукцию. И даже назвала имя ученика художника, который сделал подделку. Позже эксперты подтвердили ее слова. После этого Джонсон предложил Пясецкой отложить швабры и тряпки в сторону и стать его личным консультантом по искусству.
А вскоре 76-летний миллионер понял, что с Барбарой у него намного больше общего, чем с его женой Эстер, кстати, второй по счету. Он развелся и уже через восемь дней женился на 34-летней Барбаре. Пышной свадьбы не было — расписались по-простому. Никого из шестерых детей жениха — четверых от первого брака и двоих от второго — на церемонии бракосочетания не было.
Жизнь в роскоши
Жизнь Баси Пясецкой стала похожа на сказку. Она увлеклась коллекционированием живописи и предметов искусства. В числе авторов полотен, которые приобретали Джонсоны, были Клод Моне, Пабло Пикассо, Рембрандт, Тициан, Тинторетто, Караваджо, Тициана, Леонардо да Винчи. Дом Бася наполнила мебелью XVIII века. Муж не жалел денег ни на меха, ни на драгоценности для любимой жены, но сама она считала, что вкладывать деньги есть смысл только в искусство, оно вечно.
Самым роскошным подарком для Баси стало поместье в Нью-Джерси с участком в 57 гектаров примерной стоимостью 25 миллионов долларов. Она построила его сама и назвала в честь знаменитого имения Льва Толстого, но на польский лад — Ясна Поляна. Эксцентричный Сьюард выстроил тут убежище на случай третьей мировой войны, дом для собак и оранжерею для орхидей со специальной системой отопления. Барбара принимала все его причуды и спокойно, с улыбкой выслушивала послания Сьюарда инопланетянам, в которых он верил, и его регулярные пожелания быть похороненным на борту яхты в пучине моря. Яхту он, кстати, Басе тоже купил, она была пришвартована в порту польского Щецина.
Битва за наследство
Их брак продлился 12 лет, вплоть до смерти Джона Сьюарда Джонсона. И за это время он неоднократно менял свое завещание, с каждым разом выделяя третьей жене все большую долю наследства. Окончательный вариант был оформлен 14 апреля 1983 года, а уже 23 мая 87-летний магнат скончался от рака простаты. Он завещал жене почти все свое состояние, а оно оценивалось в полмиллиарда долларов. Из шестерых детей покойного в завещании был упомянут только сын Сьюард-младший, которому отец оставил пристань и миллион долларов.
Разумеется, дети Джонсона обжаловали последнюю волю отца в суде. Это была, как верно подметил в самом названии своей книги журналист Дэвид Марголик, эпическая битва за состояние. Но дети магната подчеркивали, что делают это вовсе не ради денег, а ради восстановления справедливости.
В чем только ни обвиняли они свою мачеху! И в том, что она изначально вышла замуж за их отца по расчету. И в том, что жила с ним как кошка с собакой, унижая мужа морально и физически. И в том, что транжирила его состояние, а его подпись на последнем завещании получила, когда старик уже выжил из ума и был недееспособен.
Барбаре Пясецкой пришлось потратить кучу нервов, чтобы выдержать эти нападки. Ее юристам не составило труда доказать, что своих детей Джонсон вычеркнул из завещания задолго до приезда Пясецкой в США, поскольку они получили от него немалые капиталы в трастовых фондах. Кроме того, по версии Пясецкой, ее муж не желал упоминать отпрысков в завещании, так как был разочарован их жадностью и скандальным поведением.
Тяжба растянулась на четыре месяца, в ней участвовали в общей сложности более 200 юристов, а сумма судебных издержек составила 17 миллионов долларов. До вердикта дело не дошло — стороны неожиданно пошли на внесудебное соглашение, по которому Барбара получила 340 миллионов долларов и Ясну Поляну. Остальное было разделено между детьми Джонсона и Океанографическим институтом Харбор Бранч, основанным магнатом. Впрочем, часть суммы пошла на уплату налогов и покрытие судебных издержек, и в итоге дети магната унаследовали от него лишь 42,5 миллиона, или около 12% имущества.
Из миллионерши — в миллиардершу
Наследники были уверены, что их мачеха быстро промотает состояние. Но они сильно ошибались. Барбаре на момент смерти мужа было 46 лет, она обладала хорошей деловой хваткой, грамотно управляла активами компании почившего супруга, плюс заключала самые дорогие сделки по продаже ценностей в истории закрытых аукционов. Так, в 2004 году она продала самый дорогой предмет мебели в мире — шкаф для бадминтона XVIII века — принцу Хансу-Адаму II Лихтенштейнскому за рекордные 36,7 миллиона долларов. В 2009 году «Портрет мужчины с оружием в руках» Рембрандта из ее коллекции перешел к магнату казино Стиву Винну за 32,9 миллиона долларов, а за рисунок Рафаэля, проданный на том же аукционе, она получила целых 47 миллионов долларов.
Таким образом, по данным Forbes, Барбара Пясецкая Джонсон увеличила свой капитал к концу жизни в 10 раз! В марте 2013 года ее активы составляли 3,6 миллиарда долларов, она занимала 376-е место в мировом рейтинге миллиардеров (всего в него в тот год вошли 1426 человек) и 42-е — в рейтинге богатейших женщин планеты.
В 90-е она превратила свое поместье Ясну Поляну в элитный загородный гольф-клуб и сдала его в аренду, а сама отправилась в Монако, где купила себе дом. Ей было тогда 58. Она жила в Монте-Карло без лишней помпезности, просто обожала завтракать у воды и устраивать долгие заплывы в море. Ее часто можно было видеть в музеях и на выставках, где она подыскивала, что бы экстраординарного купить в свою коллекцию.
Своим богатством Барбара, к слову, не кичилась и много жертвовала на благотворительность. Она основала в Принстоне фонд, который помогал польским студентам в США. В Польше, куда она переехала из Беларуси, Пясецкая профинансировала создание Дома матери и ребенка в Гнезно, поддержала финансово строительство часовни в Ясной Горе, онкологического диагностического центра в Легнице и Института поддержки развития ребенка в Гданьске, который помогает детям с аутизмом и их семьям.
Еще несколько лет после Монако она прожила в Италии.
Когда миссис Пясецкой-Джонсон было 72, врачи диагностировали у нее рак. Незадолго до смерти она вернулась в город Собутка под Вроцлавом, в места, где для нее все началось. Тут она и закончила свой путь 1 апреля 2013 года, ей было 76. Детей у нее не было, и часть своего состояния она оставила фонду своего имени, которым управляли ее племянники. По своему завещанию она также передала в дар Королевскому замку Польши некоторые из собранных произведений искусства.
