Когда Smartpress.by подъезжал к усадьбе “Святск Гурских” в деревне Радзивилки (Гродненская область), от панорамы захватывает дух. Между раскинувшимися прудами и кустами роз вырастает палаццо – с колоннами, балюстрадами и уютной мансардой. 12 лет назад, когда создатель этого комплекса Виктор Барташевич впервые сюда приехал, перед ним открылась совсем другая картина: бурьян в человеческий рост, ил, поглотивший пруды, и березы, которые росли на крыше того, что раньше было имением рода Гурских.
Почему он решился взяться за проект, на который, по собственному признанию, “жизни не хватит”? Как к реконструкции отнеслись потомки Гурских? Что делали здесь монахи-камедулы четыре века назад, и каким может быть будущее этого места? Обо всём этом мы поговорили с Виктором в стенах, где всё дышит историей.
“Если бы Бог мне открыл глаза на то, сколько всего предстоит сделать, может, страх меня бы остановил”
Виктор рассказывает, что первые сведения об этом месте датируются концом XVII века. Тогда здесь жили камедулы – монашеский орден, который считается одним из самых аскетичных в христианстве. Камедулы ведут отшельнический образ жизни, держат строгий пост и хранят вечный обет молчания. Что же они делали на этой земле?
– Монахи первыми открыли, что здешние места уникальны, – рассказывает Виктор. – Тут бьют родники с ключевой водой. Возможно, поэтому камедулы и захотели здесь остановиться. Они много молились и много работали: разбили здесь виноградники и фруктовые сады, а также создали систему каскадных прудов, которые вы можете увидеть и сегодня.
В XIX веке эта земля перешла семейству Гурских – меценатам и, можно сказать, успешным предпринимателям своего времени.
Первую усадьбу, тогда еще одноэтажную, построил Иосиф Гурский еще в 1828 году. Ну, а в начале XX века дом приобрел сегодняшние черты: Петр Гурский добавил к нему два этажа и построил красивейший винный погреб, который удалось сохранить и отреставрировать. Мы называем его “пивницей”, гостям очень нравится заглядывать туда в жару.
Здесь жило несколько поколений семьи Гурских: они были деловыми людьми – выращивали табак на продажу, а потом построили крахмальный завод, обеспечив заработком жителей нескольких деревень в округе.
Ну, а если их крахмальное дело проседало, занимались, как бы сейчас сказали, агротуризмом: приглашали в усадьбу гостей – и она была настолько востребована, что запись шла на два месяца вперед.
Люди, которые приезжали сюда, могли не просто насладиться пейзажем и свежим воздухом, но и воспользоваться огромной библиотекой Гурских, которую они собирали на протяжении десятилетий, послушать поэзию и живую фортепианную музыку, поиграть на теннисном корте, покататься на лошадях, позавтракать натуральными фермерскими продуктами: у Гурских было прекрасное хозяйство, свои овощи и фрукты, творог, масло и яйца… Сейчас бы это назвали “экотуром”.
К сожалению, в 1939-м году спокойной жизни семьи и золотому времени усадьбы пришел конец. Гурским пришлось бежать в Польшу, а это место, без рук хозяина, быстро начало приходить в запустение.
Какое-то время в нём еще была жизнь: советская власть организовала тут Дом стариков и инвалидов, но после распада СССР стариков расселили по небольшим интернатам, а усадьба оказалась никому не нужна почти на 30 лет.
За эти годы отсюда вынесли всё, что можно было растащить: рамы, паркет, перила, двери… Остальное добило время и природа. Когда я сюда приехал, на крыше росли деревья…
Если бы Бог мне тогда открыл глаза и показал, сколько всего предстоит сделать, может, страх меня бы и остановил. Но он их как-то по-доброму закрыл, мол, не бойся, берись за дело. Я и взялся (улыбается).
“Начали всё с нуля: ни воды, ни канализации, ни электричества, ни отопления не было”
Виктор шутит, что как бывший спортсмен, он просто не мог пройти мимо такой замечательной преграды, которую попробуй преодолей. Но если серьезно: своё место он искал долго. И нашел его сердцем.
– Сам я родом из Лиды, но бизнес построил в Гродно. Сначала мы с женой открыли маленький продуктовый магазинчик, который потом вырос в целую сеть торговли и общепита. В подчинении было 200 сотрудников, всё шло хорошо…
Но потом на рынок пришла крупная сеть гипермаркетов, и за год нас постепенно вытеснили. Я понял, что мы работаем в ноль – и в жизни надо что-то принципиально менять.
После этого Виктор продал свое дело (а впоследствии – и прекрасный дом) и переехал в Радзивилки.
– Меня всегда привлекали вещи с историей, винтаж… И к усадьбам, у которых интересное прошлое, я присматривался долго. Но как будто душа не лежала – не моё!
А сюда приехал – и замер: нашел! Наверное, меня так поразила природа: этот необыкновенный рельеф, каскадные пруды, 200 гектаров нетронутого леса вокруг…
Но ко всей этой красоте прилагалась усадьба – точнее, то, что от нее осталось, ведь в последние десятилетия она не жила, а существовала.
И дом на тот момент, конечно, выглядел страшно неуютно. Трудно было себе представить, что мы сможем вернуть в него жизнь. Но мы решили попробовать.
Здесь семья Барташевичей начала всё с нуля. Ни воды, ни канализации, ни электричества, ни отопления не было.
– Сначала я построил небольшой домик для семьи, а затем взялся за реставрацию самой усадьбы. И вот уже 12 лет не могу остановиться (смеется).
Реставраторов и дизайнеров Бог помог найти. Ну, или судьба – кто во что верит.
Во время поездки в Минск и прогулки по Лошицкому парку, познакомился с командой, которая реставрировала там усадебный дом. Пригласил их в гости – и уже на следующей неделе они приехали.
Объем работ их впечатлил, сразу предупредили: будет сложно, долго и дорого. “Цифры будут астрономические, вы готовы?”. Ну, а что мне было на это ответить?
Кстати, самый молодой парень из этой команды, преподаватель Академии искусств, до сих пор с нами, курирует проект. Говорит, за время работы влюбился в усадьбу – а иначе в этом деле никак, ничего не получится.
В процессе реставрации команда ориентировалась на исторические документы. Например, в каждой комнате оставили кусочек зондажа (оригинальной стены) тех времен.
Многое, конечно, пришлось переделать полностью: сырость и плесень практически уничтожили усадьбу. Ветер им помог.
– Мы уже жили тут, и ночью была настоящая буря. Выхожу утром и вижу – часть крыши, с правой стороны, полностью снесло. Звоню проектировщику: “Что делать?”. А он говорит: “Что ни делается, всё к лучшему. Значит, будем реставрировать крышу, а заодно отстроим третий этаж и мансарду”.
Когда наследники Гурских узнали, что у их родового гнезда появился хозяин и начались реставрационные работы, они приехали знакомиться. Виктор говорит: ощущение было такое, будто всегда знали друг друга.
– Братья Гурские на тот момент были уже глубоко пожилыми людьми, но приехали из Варшавы, чтобы увидеть Радзивилки. Удивительно, но как будто родственная связь между нами появилась. Бывает, что с человеком и минуты рядом провести не хочется, а тут смотришь в эти мудрые стариковские глаза – и так тепло становится, и хочется подольше задержаться, обо всём поговорить. Мы друг к другу в гости ездили: Гурские в усадьбу, а я к ним – в Польшу. Благодаря их помощи восстановил родовую усыпальницу, за что очень им благодарен.
Они тоже отнеслись с благодарностью к тому, что я делаю: видели в этом какую-то преемственность. Жизнь идет по спирали: вчера Гурские, сегодня Барташевичи… Что будет завтра? Как Бог распорядится, так и будет. Но я рассчитываю, что здесь еще моим внукам работы хватит.
“Тёща любит спросить: “Куда же ты мою доченьку привез? И зачем тебе это надо было?”
С учетом того, сколько у Виктора задач и планов, работы точно на несколько поколений. Неужели ни разу не опускались руки и не охватывало отчаяние от попыток объять необъятное?
– Моменты отчаяния бывают только у моей любимой тёщеньки, – смеется Виктор. – Вот она любит спросить: “Куда же ты мою доченьку привез? И зачем тебе это надо было? Успешный человек был! Такой дом хороший продал!”.
Если серьезно, руки просто некогда опускать. Хотя, конечно, бывают трудные моменты. Когда средств не хватает на всё задуманное. Когда гости в усадьбу не едут – во время пандемии с этим особенно тяжко было. Когда нечем платить людям – и всю физическую работу берешь на себя. Когда понимаешь, что застрял на месте – и нет ресурса двигаться вперед.
Труднее всего морально мне было, когда случился пожар. В 2016-м произошло короткое замыкание: никто, к счастью, не пострадал, но столовую и галерею спасти не удалось… Два с половиной часа тушили восемь подразделений МЧС.
Тут вся семья плакала, и я тоже – честно признаюсь.
Жена и сын Виктора очень поддерживают. Супруга – экономист и бухгалтер, помогает вести дела (Виктор шутит “она умеет хорошо считать деньги, а я – хорошо тратить”), сын занимается продвижением усадьбы и привлечением гостей. Виктор говорит: если бы их не было рядом, он бы не справился.
– Это семейное дело, и, конечно, мне хочется, чтобы родные тоже жили этим местом. За женой иногда наблюдаю – и улыбаюсь. Встает утром и следует за мной: я что-то делаю для усадьбы – и она тоже: вот полотенечки аккуратно сложила, вот стирку забросила, вот завтрак готовит для гостей. Она моя главная помощница во всём.
Конечно, хочется посидеть с ней вдвоем на балкончике, выпить кофе и посмотреть, как красиво опадает листва на пруды, но пока никак не хватает времени. Думаю, многие предприниматели меня поймут.
Иногда спрашивают, как рыбалка, как грибы в этих местах? А я только на отзывы гостей могу ориентироваться. Как-то взял удочку – целых 15 минут не клевало! На большее терпения моего не хватило, подскочил и побежал по другим делам. Ну, такой темперамент! (смеется)
Наверное, без этого темперамента у Виктора не получилось бы реализовать такой масштабный проект, который уже полюбился гостям. Причем, не только из Беларуси: гуляя по приусадебному двору, мы встретили пожилую пару поляков. Гостю – 93 года! В усадьбу приезжает второй раз – пришлась по душе.
– Заграничные гости пока редкость, – говорит Виктор. – В основном приезжают минчане, отдохнуть от безумного ритма жизни, шума, высоток. Ну, или интеллигентно отпраздновать свадьбу, корпоратив.
Иногда наблюдаю за гостями и замечаю, как они подзывают друг друга в восхищении: “Смотри, смотри! Снимай скорее!”. Я думаю: что ж они там такое увидели? А, оказывается, самые простые вещи – закат, туман, цветочек какой-нибудь. И я думаю: “Боже-боже, какой я, оказывается, счастливый человек”. Я это каждый день вижу, забыл, что по-другому бывает. В город вернуться не смогу уже: здесь пустил корни. Из страны тоже не уеду. Мама всегда говорила: “Где родился, там и пригодился”. Я к своей земле и семье очень привязан.
Виктор шутит (или нет?), что собирается прожить два века, чтобы воплотить в жизнь всё задуманное.
– Уже второй год люди стали активно к нам приезжать, и у нас от этого такое вдохновение! Столько всего сделать хочется! Например, хочу создать свое хозяйство: у нас уже есть огородик, яблони и небольшой виноградник – да, как у монахов-камедулов.
В планах – аптекарский сад. Сейчас ищу садовника, который отнесется к этому месту с душой. И животновода: хочу возродить ферму на территории, где остались руины бывшего хоздвора усадьбы.
А еще Виктор выкупил старый крахмальный завод, и мечтает превратить его в музей или в хостел для остановки туристов, которые приезжают полюбоваться Гродно и Августовским каналом:
– Получится красота, но пока я один не справляюсь. Еще финансово не оправился после пожара: есть кредиты, которые надо погасить. Иногда мучает тревога, бессонница…
Вот если бы нашелся инвестор, который идеей реставрации завода проникнется… И если команда единомышленников соберется, мне будет намного проще двигаться вперед.
Но мы, в любом случае, справимся: ведь у нас есть наши гости, и каждый, приезжая к нам, делает свой вклад в то, чтобы это место развивалось. Главное, чтобы был мир, чтобы люди могли зарабатывать и чтоб им на всё хватало сил и здоровья. Ну, а если их немного не хватает, приезжайте к нам! Я знаю, о чем говорю. Как шутит мой друг: “Ты в постели не умрешь!”. Еще бы: работы выше крыши. А где та крыша? Еще выше!
